Путешествие с Достоевским

С 19 декабря в Музее железных дорог России проходит выставка «Путешествие с Достоевским», посвященная европейским маршрутам писателя и его героев.

Основная цель выставки — представить мир глазами Достоевского, его эстетические вкусы, его восприятие разных городов. Выставка разместилась в вагоне начала XX века, состоит из литографий и фотографий XIX века в цифровом воспроизведении, сопровождается мультимедийной программой.

В 1837, в год открытия железной дороги России, 15-летний Федор Достоевский переехал из Москвы в Петербург. Железная дорога из Москвы в Петербург еще не была построена, поэтому ехали они в кибитке. Активно пользоваться «чугункой», как часто называли железную дорогу в XIX веке, он начал в 1860-х годах, после возвращения из Сибири: частые поездки в Павловск, в Москву. Первое настоящее путешествие Достоевский предпринял в 1862 году. Он хотел увидеть «страну святых чудес», как называли Европу, своими глазами, посетить знакомые по литературным произведениям города, увидеть шедевры мировой культуры, понять, что изменили в общественном устройстве жизни европейские революции.

Достоевский серьезно готовился к поездке, купил себе популярный в то время путеводитель Рейхарда, продумал маршрут и за 2,5 месяца осмотрел около 25 городов Европы. 

Он называл свое время «эпохой железных дорог»: «Железные дороги поели все капиталы и облегли Россию как паутиной». Он много ездил поездом: «Множество остановок, пересаживаний... И всё это при всех неприятностях русской железной дороги, при небрежнейшем отношении к вам и к нуждам вашим кондукторов и начальства». Герои Достоевского также часто пользуются железной дорогой, один из них даже «склеил целый поезд железной дороги: публика выходила из вокзала, с чемоданами и саками, с детьми и собачками, и входила в вагоны. Кондукторы и служителя расхаживали, звенел колокольчик, давался сигнал, и поезд трогался в путь». 

Уезжая, Достоевский всегда стремился обратно в Петербург, где часто ему было «тошно и скучно», но без Петербурга было еще тяжелее. Обостренное чувство одиночества не покидало его, где бы он ни находился. Особенно он ощущал это за границей: «Я слишком ясно почувствовал, что теперь где бы ни жить, — оказывается всё равно, в Дрездене или где-нибудь, везде на чужой стороне, везде ломоть отрезанный...». Он не мог понять тех, кто жил за границей долго или уезжал насовсем: «Любят у нас Запад, любят, и в крайнем случае, как дойдет до точки, все туда едут. Я видел их там всех, то есть очень многих, и все-то они, кажется, ищут уголка для оскорбленного чувства. Москва всем этим господам надоела. Я думал, что им там лучше. А между тем на их лицах такая тоска...».